Перевод Вариант № 1 Дословный
Луна
Что светит в вышине
Над
Крышами Парижа
Видит
Как человек
Может страдать от любви
Прекрасное
Небесное светило
Умирающее
С приходом дня
Слушай
Как возносится к тебе
Песня с земли
Слушай крик
Человека, которому больно
Для которого
Миллионы звезд
Не значат ничего
В сравнении с глазами той
Которую он любит
Смертельной любовью
Луна
Луна
Которая скрывается за туманом
Перед тем
Как наступит день
Слушай
Как воет сердце
Человека-зверя
Это сетования
Квазимодо
Который плачет
Его безумная беда
Его голос
По горам и долинам
Разлетается
Чтобы дойти до тебя,
Луна!
Смотри
На это чуждый мир
Что смешивает
Его голос с хором ангелов
Луна
Что светит в вышине
Чтобы
Осветить мое перо
Смотри
Как человек
Может страдать от любви
От любви

Перевод Вариант № 2 (самый популярный для исполнения на русском языке)
Ночь,
В этот поздний час
Как
Одинокий глаз,
Там,
В темной пропасти блещет
Луна.

Перед ней Париж.
Луна! Приглядись, услышь, услышь...
Как чье-то сердце на части рвется от любви!

Это песня слез,
И в ней - миллионы звезд,
Бледней - в миллионы раз,
Огней - что пылают в нас,
Луна
Да,
Кто бы ни был он:
Бедняк или сам король,
Но боль
От любви несчастной у всех одна, и эта боль

Переходит в стон,
Мольбой - переполнен он,
Взлетев - в непроглядной тьме,
На свет он летит к тебе,
Моя луна

Там, меж далеких звезд,
Услышь - эту песню слез,
Луна

Нет ничего сильней,
Нет ничего больней,
И - ничего нет прекрасней любви,
Любви!..

Дословный перевод:
Пречистая Богиня
О, пречистая Богиня, серебрящая
эти древние священные деревья,
Обрати к нам лик прекрасный,
Без туч и без вуали

Укрепи, о Богиня,
Закали ретивые сердца
сделай еще сильнее пламенный порыв
Посей мир на земле,который царит
по твоему велению на небесах.

Конец богослуженью: да покинут
миряне священный лес.
Когда злой и угрюмый Бог
Будет жаждать римский крови
Из храма друидов
Мой голос прогремит.

Падет! В моих силах его наказать.
Но наказать не сможет сердце
Ах! Возлюбленный мой ко мне возвратится
верный первой любви.
И против всего мира
Стану я тебе защитой.

Ах! Возлюбленный мой ко мне возвратится
Твои лучи меня озарят,
и на твоей груди найду я
и жизнь, и родину, и небеса.
Ах, стань снова каким ты был когда-то,
Когда я сердце тебе отдала,
Вернись ко мне.)

Поэтический перевод:
Целомудренная Дева
Целомудренная Дева! Серебришь ты дивным взором
Вековой сей бор священный.
Обрати к нам лик нетленный,
Ясным светом озари.

Целомудренная Дева, укроти страстей горенье,
И умерь пыл дерзновенный
На земле покой блаженный,
Как на небе, водвори.

Перевод: Я не могу не влюбиться
Мудрецы говорят, что
спешат только дураки
Но я не могу,
Не могу не влюбиться в тебя

Если я останусь,
Станет ли это грехом?
Но я не могу,
Не могу не влюбиться в тебя

Как река течет
непременно к морю,
Любимая, некоторым вещам
Предначертано быть...

Так возьми мою руку,
забери всю мою жизнь,
Ведь я не могу,
Не могу не влюбиться в тебя

Некоторым вещам предначертано быть...

Так возьми мою руку,
забери всю мою жизнь,
Ведь я не могу,
Не могу не влюбиться в тебя

Ведь я не могу,
Не могу не влюбиться в тебя

Перевод песни I Was Made For Loving You
Сегодня вечером я хочу отдать это все тебе.
В темноте я много чего хочу сделать.
Сегодня вечером
Я хочу бросить это все к твоим ногам.
Потому что, девочка, я был создан для тебя,
А ты, девочка, была создана для меня.
Я был создан, чтобы любить тебя, крошка,
А ты была создана, чтобы любить меня.
И я не могу насытиться тобой, крошка,
А ты можешь насытиться мной?
Сегодня вечером
Я хочу увидеть это в твоих глазах,
Почувствовать волшебство.
Есть что-то, что сводит меня с ума.
И сегодня вечером все это сбудется,
Потому что, девочка, ты была создана для меня,
А я, девочка, был создан для тебя.
Я был создан, чтобы любить тебя, крошка,
А ты была создана, чтобы любить меня.
И я не могу насытиться тобой, крошка,
А ты можешь насытиться мной?
Я был создан, чтобы любить тебя, крошка,
А ты была создана, чтобы любить меня.
И я могу отдать это все тебе, крошка.
А ты можешь отдать это все мне?
Я был создан, чтобы любить тебя, крошка,
А ты была создана, чтобы любить меня.
И я могу отдать это все тебе, крошка,
А ты можешь отдать это все мне?
Я был создан...
Ты была создана...
И я не могу насытиться...
Нет, я не могу насытиться...

История создания песни "На безымянной высоте"
Как создается музыка? Откуда, из каких глубин подсознания рождается мелодия, волнующая сердца?
Есть много рассказов о счастливых мгновениях творческого вдохновения, которым люди обязаны шедеврами.
Обманчиво впечатление, что вдохновение вспыхивает внезапно или подчиняется усердию. Вдохновение готовится всей жизнью творца. Все, что происходит в нем самом и вокруг него, готовит эти единственные неповторимые моменты. Постепенно накапливаются душевные "отложения", из пестрой мозаики переживаний складывается картина, освещенная лучом осуществленного замысла.
Вот почему, раздумывая о "секрете" успеха одной песни, которая приобрела действительно всенародную популярность, я не хочу начинать ни с музыкального анализа, ни с обстоятельств, непосредственно с ней связанных. Я вижу истоки этой замечательной мелодии далеко, еще в детстве композитора.
В 1937 году в Ярославль на гастроли приехал симфонический оркестр Всесоюзного радио. Дирижировал Александр Гаук. Играли Пятую симфонию Дмитрия Шостаковича, новое тогда сочинение.
В зале среди слушателей сидел двенадцатилетний мальчик, ученик местной музыкальной школы, ничем не примечательный ученик, немножко игравший на скрипке. Это было первое сочинение Шостаковича, которое он услышал. Симфония потрясла его.
На следующий день мальчик бросился в нотный магазин за партитурой. Партитуры в Ярославле не было. Зато вскоре мальчик – звали его Веня Баснер – купил грампластинку с записью Первого квартета Шостаковича. Нот квартета тоже достать не удалось. Тогда Веня решил записать с пластинки весь нотный текст.
Задача оказалась нелегкой: навыков такой записи у него не было. Помог абсолютный слух, память, а главное – энтузиазм, влюбленность в эту музыку и страстное желание сыграть ее самому, собственными руками, почувствовать не только на слух, но и, так сказать, на ощупь каждый штрих, каждую интонацию.
Веня перестал ходить в школу. Целый день пластинка крутилась, перо лихорадочно скрипело.
Родители мало понимали в музыке, но любили ее: отец работал закройщиком на местной обувной фабрике "Североход", мать вела домашнее хозяйство. Необычное увлечение сына не вызывало у них протеста.
Вене удалось собрать ученический квартет, и в конце концов после длительных репетиций по записанным нотам они сыграли сочинение Шостаковича в Ярославле, в своей музыкальной школе.
Этот эпизод, собственно, решил судьбу мальчика.
Шостакович стал его кумиром – Веня ждал теперь каждого нового сочинения, выписывал ноты из Москвы, Ленинграда, покупал пластинки, собирал статьи, рецензии.
Много лет спустя, уже завоевав известность, познакомившись с Шостаковичем, Баснер показал ему свою детскую запись Первого квартета. Дмитрий Дмитриевич просмотрел все внимательно, такт за тактом и нашел маленькую ошибку: в одном месте виолончель звучала так высоко, что ее партия была приписана скрипке.
Война застала Баснера студентом первого курса Ярославского музыкального училища. Осенью 1941 года занятия в училище стали сворачиваться: фашистские войска подходили к Москве.
Ускоренным темпом Баснер закончил музыкальное училище и ушел в армию: его направили в Ленинградское артиллерийское училище, базировавшееся в Костроме.
Он готовился стать офицером-артиллеристом, а в свободное время занимался армейской самодеятельностью: играл в духовом оркестре поочередно едва ли не на всех инструментах, поражая курсантов, и делал переложения для этого оркестра песен, увертюр, оперных отрывков.
Затем был фронт. Были будни войны: бои, окопы, смерть рядом – все, что много лет спустя позволило ему сказать: "Я видел, чувствовал трагедию войны, а это не забывается".
Кончалась война... Нужно было учиться.
И он нашел учителей: Моцарта, Бетховена, Брамса, Вагнера! Сама музыка обучала Баснера. Изучал он ее с упорством человека, решившего доказать свое право на творчество.
Помощи ждать было неоткуда: отец тяжело болел. Пришлось устроиться работать скрипачом в эстрадный оркестр Ленинградского радио. Руководил оркестром талантливый композитор Николай Минх, большой знаток эстрадной музыки. Минх поручал Баснеру инструментовать для оркестра различные пьесы, песни.
Это тоже стало хорошей школой: все, что инструментовалось, тотчас же звучало в оркестре; таким образом Баснер имел возможность проверять себя, исправляя ошибки. Он привык работать быстро, развил в себе тонкость оркестрового слуха.
В 1953 году, к Международному фестивалю молодежи в Варшаве, в программе которого значился и конкурс композиторов, Баснер сочинил Второй струнный квартет. Квартет отметили премией. О нем заговорили в музыкальных кругах, писали, подробно толкуя музыку.
Молодого музыканта приняли в Союз композиторов.
Произошла и его первая встреча с кино: Баснеру поручили написать музыку к кинофильму "Бессмертный гарнизон" о защитниках Брестской крепости. Можно ли было желать лучшего начала!
Кино раскрыло свойственный Баснеру дар композиторского перевоплощения. Изучая сценарий, он внутренне слышал музыкальные характеристики всех действующих лиц.
Работая днем и ночью, он писал по тридцать – тридцать пять страниц партитуры в день!
Музыка звучала великолепно, фильм "заиграл" новыми эмоциональными красками, усилился его драматизм. Музыка вошла в фильм как абсолютно необходимый, органичный компонент, стала одним из самых сильных выразительных средств.
После успеха "Бессмертного гарнизона" Баснер написал музыку к тридцати кинофильмам, в том числе и к таким известным, как "Человек родился", "Ленинградская симфония", "Судьба человека", "Полосатый рейс", "Битва в пути".
С таким внушительным творческим багажом Баснер пришел к фильму "Тишина" с песней "На Безымянной высоте".
Поэт Михаил Матусовский не любит придумывать сюжеты для песен, он ищет их в реальных событиях, считая, что жизнь неизмеримо изобретательней любой фантазии.
Работая во время Великой Отечественной войны во фронтовой газете, Матусовский писал стихи, очерки, информационные заметки. Подвиги были фронтовым бытом, и в блокнотах поэта сохранилось много фактов, не использованных в газете.
О чем написать песню для "Тишины"?
Просматривая военные блокноты, поэт нашел запись о подвиге восемнадцати солдат на Безымянной высоте. Запись краткую.
Высота была занята немцами, мешала продвижению наших войск. Подступы к ней казались неприступными.
Восемнадцать солдат вызвались обойти высоту ночью с тыла и занять ее. Это были сибирские добровольцы, коммунисты. Бой продолжался до рассвета. Вызвав на себя огонь, смельчаки дрались до последнего патрона. Последняя радиограмма восемнадцати бойцов заканчивалась словами: "... принимаем бой".
Утром высотой овладели советские войска, похоронив на ней погибших бойцов.
Еще в 1943 году Матусовский пытался написать поэму об этом фронтовом эпизоде, но поэма его не удовлетворила и где-то затерялась в архиве.
Теперь поэт писал вновь о безымянном подвиге на Безымянной высоте, у незнакомого поселка. Песню-воспоминание о буднях войны, песню о долге, о совести.
Стихи взволновали композитора. Но песня не получалась. Может быть, его сковывало величие темы – здесь нужна была, он понимал это, какая-то особая, безошибочно простая, суровая и трогательная мелодия; то, что находил он, казалось пресным и повторяло уже известное.
Песня определенно не получалась. Два варианта режиссер отверг.
Композитора охватило отчаяние. Честно говоря, он должен был отказаться от сочинения музыки к фильму, который ему очень нравился игрой чудесных актеров, талантливой режиссурой В. Басова (вместе с В. Басовым он уже работал, создавая музыку к двухсерийному фильму "Битва в пути").
Дело происходило в Москве, на студии "Мосфильм", где снималась картина. Удрученный композитор решил уехать в Ленинград. Вечерних поездов ожидать не хотелось: он купил билет на дневной экспресс, уходивший в полдень. Усевшись в кресло, Баснер приготовился проскучать шесть часов пути. На душе было скверно.
Вагон сильно качало. Где-то плакал ребенок. Студенты бренчали на гитаре. Летняя духота не давала уснуть.
На память вновь пришли стихи о Безымянной:
У незнакомого поселка
На Безымянной высоте...
Вдруг стихи "запелись". Сразу прояснилось начало фразы и "зацепило" следующую интонацию. По опыту он знал: главное – найти "зерно", потом не упустить, не снизить напряжения мелодии, развить ее.
Закрыв глаза, чтобы не отвлечься, он повторял мотив, боялся его забыть. Часто случалось: удачные мелодии, возникшие в обстановке, где не было ни пера, ни бумаги, ни фортепиано, быстро забывались и потом он долго жалел о них.
Нет, здесь он не мог, не должен был упустить мелодию. Бумага? Перо? Где их взять? Да и неловко казалось приниматься в вагоне за запись.
Он ехал и бормотал мотив. Звук за звуком. Повторял, что-то меняя. И так все шесть часов. Ехал и напевал, почти неслышно. Напевал и в метро, пока добирался домой, в конец Московского проспекта.
Дома удивились его преждевременному возвращению. Ничего не объясняя, он вбежал в кабинет и быстро записал главное.
Нужно было срочно возвращаться в Москву. С песней.
До отхода "Красной стрелы" оставалось три часа.
Наутро композитор появился на "Мосфильме" веселый, спокойный, с новой песней.
Обычно режиссеры избегали исполнения песни до выхода фильма на экран: хотелось, чтобы появление песни связывалось с фильмом. Удача песни воспринималась как удача фильма.
С согласия В. Басова на сей раз сделали исключение: разрешили Льву Барашкову спеть "На Безымянной высоте" в концерте.
Песня бисировалась.
После выхода фильма "Тишина" на экраны, песню запела вся страна – пожилые люди, для которых она звучала как волнующее, суровое воспоминание, и молодежь, для которой она стала олицетворением подвига их сверстников в годы войны.
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат...
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте –
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

С. Хентова. На безымянной высоте. Рассказы о песнях. М. 1985
«Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…»
Это было в начале шестидесятых годов. На «Мосфильме» кинорежиссер Владимир Басов начал работать над картиной «Тишина» по роману Юрия Бондарева, а музыку он предложил написать молодому ленинградскому композитору Вениамину Баснеру. Объяснил: очень нужна одна главная песня фильма, которую будет исполнять человек, недавно вернувшийся с войны, — песня о тех, кто не вернулся...
Вообще-то молодому композитору привычнее было сочинять симфонии, балеты, струнные квартеты, романсы, наконец, а песенный его опыт к тому времени оказался совсем невелик. И вот песня о войне, от имени фронтовика... Композитор чувствовал огромную необходимость написать ее: ведь сам был опален пламенем Великой Отечественной — служил в артиллерии, потерял близких... И поэт Михаил Матусовский тоже знал ту войну не понаслышке: работал в редакции фронтовой газеты, был ранен... Вот и принес он Баснеру стихи о троих ребятах, что остались в живых из восемнадцати, принявших бой «у незнакомого поселка на безымянной высоте».
Стихи композитору понравились, а песня никак не получалась: музыкальный редактор «Мосфильма» Раиса Александровна Лукина забраковала и первый вариант, и второй, и третий... Однажды после очередной неудачи вышел композитор со студии, приехал на вокзал, сел в дневной ленинградский поезд — и там, под стук колес, вдруг почувствовал мелодию... Записать ее оказалось не на чем, да и неудобно работать в кресле покачивающегося вагона — в общем, всю дорогу напевал про себя, чтобы не забыть.
Прибежал домой — и сразу набрал московский телефон соавтора:
— Есть! Получилось!
Вернулся в столицу, проиграл на рояле мелодию и... не услышал никаких восторгов. Все же решили записать с оркестром. Пригласили исполнителя —Льва Барашкова.
Потом механик по звукозаписи весь вечер крутил эту пленку, многие на студии знали уже песню наизусть — стало ясно, что она действительно получилась.
Лишь картина вышла на экран, как тревожный, суровый мотив подхватили тысячи, миллионы голосов:
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат...
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте —
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Впрочем, с этого история песни только начиналась.
Неудержимой рекой хлынули письма от бывших фронтовиков, и каждый уверял авторов, что все это — именно из его биографии, именно о его высоте, только, мол, бойцов там было не восемнадцать, а другое количество. Между тем Матусовский отлично помнил, как коллега из фронтовой газеты рассказал ему о восемнадцати сибиряках. И вот однажды — весточка от полковника Плотникова: он нашел имена тех героев-сибиряков, всех восемнадцати, но в живых тогда из них осталось, оказывается, не трое, а двое, и с ними даже можно встретиться — Герасим Ильич Лапин проживает в Донецке, а Константин Николаевич Власов — в Новосибирске.
Вскоре встреча состоялась — в Москве, на «Голубом огоньке». Обнялись солдаты, поэт, композитор... И узнали люди, что тот бой был под поселком Бетлицы, на Калужской земле.
Вскоре там, на высотке, поставили памятник — двое солдат склонились над павшими, и легли на камень строки:
Мы не забудем, не забудем
Атаки яростные те
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Прошли годы — и на месте временного памятника был сооружен торжественный мемориал.
А песня?.. А песня не теряет своей остроты по сей день. И ведь вроде нет в ее музыке ничего уж такого особенного. Специалисты бы сказали: просто марш, печальный марш среднего движения. Правда, есть там один секрет: во вступлении играет труба. Помните: та-та-та-та-та?.. Потом эта щемящая интонация возникнет и в «Горячем снеге» Пахмутовой, и во френкелевских «Журавлях», и в песне Левашова «Бери шинель, иди домой»...
Однажды, Девятого мая, я пришел на Пулковские высоты и увидел, как седые люди, на чьих не очень-то модных штатских пиджаках было тесно боевым наградам, пели обнявшись:
Мне часто снятся все ребята,
Друзья моих военных дней,
Землянка наша в три наката,
Сосна сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте —
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Л. Сидоровский. «И только потому мы победили…» М. 1985