Потерянная гавань, морские города...
А за стеклом зеленым так плохо виден свет.
И дождик бьет по крыше. И я скриплю пером.
Рецепт для пра-пра-внука - спаси и сохрани! -
И научи мальчишку в 2002-ом
В бутылках из-под колы выращивать огни,
Мое шальное Небо! Не так уж много просьб
Ты, согласись, слыхало от глупого меня.
И даже, если радость жила со мною врозь,
Я не просил о большем и не стенал, кляня
Тебя. Ну да, я плакал - такой дурацкий дар.
А огонек в бутылке напоминал коралл,
пожар кроваво-красный. И в сердце был пожар,
Когда я точно понял, что не придет корабль...
Гляди, я ставлю точку. Еще одну, еще...
Я, знаешь, верю в сказки, хоть ангел мой ленив:
хранит мое проклятье под ангельским плащом -
направо и налево раздаривать огни.
Мое, шальное небо... так значит, пра-пра-внук...
Отсыпь ему ответов - да на любой вопрос.
И спрашивай, как Мастер. И отвечай - как друг.
И пусть ему надежда, заменит слово SOS...
И знаешь, я подумал, волшебный дар - долой!
Пусть будет кот и кто-то, с кем жизнь - не суета.
Плюс будет тот, кто сможет его, придя домой,
Толкнуть под бок: "Дружище, смотри-ка на кота..."
Пусть будет та... а впрочем... ишь разогнался дед!
И так смеется небо: ну ты даешь, чувак.
А небо знает землю вперед на тыщи лет.
И мириады судеб у молний в рукавах...

Мальчишка - точно, глупый. Зевнул, потер плечо.
А тот, о ком он плакал, переступил порог.
И что с того, что вовсе неангельским плащом
Тебя укроет вечер? И падает перо...

Ссылка
Ма́йя Э́нджелоу[1] (англ. Maya Angelou, настоящее имя Маргарит Энн Джонсон, англ. Marguerite Ann Johnson; 4 апреля 1928 года, Сент-Луис, США — 28 мая 2014 года, Уинстон-Сейлем, США[2]) — американская писательница и поэтесса. Её перу принадлежит семь автобиографий, пять книг очерков, несколько сборников стихов. Её имя значится в числе авторов целого ряд пьес, кинофильмов и телевизионных шоу, выходивших в свет на протяжении более пятидесяти лет. Майя Энджелоу — обладательница множества наград и более тридцати почётных докторских степеней. Книга «Я знаю, отчего птица поёт в клетке» (англ.)русск., хроника её жизни до 16 лет, принесла ей всемирную известность.

Майя Энджелоу принимала активное участие в движении за гражданские права. Ей довелось работать с Мартином Лютером Кингом и Малкольмом Иксом. В 1993 году на инаугурации президента Билла Клинтона она прочитала своё стихотворение «На пульсе утра» (англ.)русск..

Несмотря на попытки запретить её книги в некоторых библиотеках США[источник не указан 1220 дней], её работы широко используются в школах и университетах по всему миру. В книгах Энджелоу в центре внимания такие темы, как расизм, личность, семья и путешествия.

«Я поднимусь» перевод на Ссылка

автор: Майя Энджелоу

Меня вы можете порочить,
Я лжи напрасной не боюсь,
Пусть даже в грязь меня затопчут –
Как пыль, я снова поднимусь.

Вы говорите это слишком? –
Походка дерзкая моя,
Как будто нефть качают вышки
В гостиной прямо у меня.

Я – как прилив в порыве гордом,
Как солнце, что развеет грусть,
Как месяц над холодным фьордом,
Воспрянув духом, поднимусь.

Хотите вы, чтоб я сломалась,
Глаза стыдливо отвела,
Чтоб, обессилев, разрыдалась,
Сама себя с ума свела?

Словами твердыми своими
Я оскорбляю вас не зря –
Смеюсь, как будто золотыми
Владею приисками я.

Меня уколют ваши речи,
Об ваши взгляды обожгусь,
И ранит ложь сильней картечи,
Но все равно я поднимусь.

Вы злитесь, что экстравагантна
И страстна, я на зависть вам
Танцую, будто мне брильянты
Как розы сыпятся к ногам.

Из пепла боли и стыда
Я поднимусь,
Из дней, ушедших навсегда,
Я поднимусь.

Я – беспокойный океан,
Волна, что мчит навстречу вам.
И в мире мне преграды нет,
Я поднимусь,

Ворвусь в божественный рассвет.
Я поднимусь,
Посланьем детям от отцов,
Надежд спасеньем и рабов –
Я поднимусь,
Я поднимусь,
Я поднимусь.

*

Still I Rise

by Maya Angelou

You may write me down in history
With your bitter, twisted lies,
You may trod me in the very dirt
But still, like dust, I’ll rise.

Does my sassiness upset you?
Why are you beset with gloom?
‘Cause I walk like I’ve got oil wells
Pumping in my living room.

Just like moons and like suns,
With the certainty of tides,
Just like hopes springing high,
Still I’ll rise.

Did you want to see me broken?
Bowed head and lowered eyes?
Shoulders falling down like teardrops.
Weakened by my soulful cries.

Does my haughtiness offend you?
Don’t you take it awful hard
‘Cause I laugh like I’ve got gold mines
Diggin’ in my own back yard.

You may shoot me with your words,
You may cut me with your eyes,
You may kill me with your hatefulness,
But still, like air, I’ll rise.

Does my sexiness upset you?
Does it come as a surprise
That I dance like I’ve got diamonds
At the meeting of my thighs?

Out of the huts of history’s shame
I rise
Up from a past that’s rooted in pain
I rise
I’m a black ocean, leaping and wide,
Welling and swelling I bear in the tide.
Leaving behind nights of terror and fear
I rise
Into a daybreak that’s wondrously clear
I rise
Bringing the gifts that my ancestors gave,
I am the dream and the hope of the slave.
I rise
I rise
I rise.

Лепра  Ссылка
24 дек 2016 в 22:31

Дорога в Рай. Притча о том, зачем Смерти коса

— Вы — кузнец?
Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
— А стучаться не пробовали? — грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
— Стучаться? Хм… Не пробовала, — ответил голос.
    Василий схватил со стола ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца. Но слова так и остались где-то в его голове, потому что перед ним стоял весьма необычный клиент.
— Вы не могли бы выправить мне косу? — женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.
— Всё, да? Конец? — отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.
— Еще не всё, но гораздо хуже, чем раньше, — ответила Смерть.
— Логично, — согласился Василий, — не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?
— Выправить косу, — терпеливо повторила Смерть.
— А потом?
— А потом наточить, если это возможно.
Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.
— Это понятно, — кивнул он, — а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать…
— А-а-а… Вы об этом, — плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, — нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?
— Так я не умер? — незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.
— Вам виднее. Как вы себя чувствуете?
— Да вроде нормально.
— Нет тошноты, головокружения, болей?
— Н-н-нет, — прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнес кузнец.
— В таком случае, вам не о чем беспокоиться, — ответила Смерть и протянула ему косу.

   Взяв ее в, моментально одеревеневшие руки, Василий принялся осматривать ее с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов.
Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молоток.
— Вы это… Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! — вложив в свой голос все свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.
Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.

***

Работа подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.
— Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.
Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Темный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.
— Что вы сказали? — тихо произнесла она.
— Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое…
— Оружие? Вы сказали оружие?
— Может я не так выразился, просто…
Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.
— Как ты думаешь, сколько человек я убила? — прошипела она сквозь зубы.
— Я… Я не знаю, — опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.
— Отвечай! — Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, — сколько?
— Н-не знаю…
— Сколько? — выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.
— Да откуда я знаю сколько их было? — пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.
Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.
— Значит ты не знаешь, сколько их было? — тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, — а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?
— Но… А как же?…
— Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, — она ненадолго замолчала, — ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно… Посмотри, что со мной стало!
    Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.
    Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.
— Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? — она сделала шаг в сторону Василия.
— Нет, — сжавшись под ее пристальным взглядом, мотнул он головой.
— Конечно не знаешь, — ухмыльнулась она, — это вы сделали меня такой! Я видела как мать убивает своих детей, я видела как брат убивает брата, я видела как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!.. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса…
Глаза Смерти заблестели.
— Я поменяла свое прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нем не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто… — она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, — я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей… Отдай мне мою косу, дурак!
Вырвав из рук кузнеца свое орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.
— Можно один вопрос? — послышалось сзади.
— Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? — остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.
— Да.
— Дорога в рай… Она уже давно заросла травой.

  Автор не известен.